Новая игра среди хабаровских подростков "Беги или умри" является просто свидетельством того, что подростки хотят вырваться из повседневной рутины. О том, почему подростки стали чаще играть со смертью, а также, что стоит за "группами смерти" в социальных сетях, сообщила специалист центра работы с населением "Содружество" и основатель проекта "Осознанное воспитание" детский психолог Евгения Авдеева.
Напомним, что ранее в соцсетях стала активно обсуждаться игра "Беги или умри". Сообщалось, что участникам "забавы" предлагается перебежать дорогу перед самым движущимся транспортом. Помимо этого, внимание горожан снова привлекли так называемые "группы смерти" в соцсетях. В этих сообществах подросткам даются цепочки квестов, которые якобы заканчиваются приказом ребенку покончить с собой.
По мнению специалиста по работе с детьми Евгении Авдеевой, всплеск подобных настроений — показатель того, что приближается очередная волна подростковых бунтов.
Подобное случается регулярно, в каждом поколении.
— В мое время была волна игр с придушиванием. Помню, как ребята у нас показательно придушивали друг друга шарфиком, или просто к стенке прижимали. И это считалось "подвигом". Так что ничего нового в подростковом риске нет. Разве что соцсети это теперь разносят. А сама тенденция — вневременная, — заявила Евгения Авдеева.
Но тут нужно заметить, что, по словам психолога, за действиями детей абсолютно отсутствует желание лишить себя жизни.
— Это просто стремление рискнуть. Желание пережить околосмертное напряжение, — уверила Евгения Авдеева.
По словам психолога, обычно ответы подростков о причинах таких игр можно разделить на три категории. Первая — желание перехватить контроль. Подросток, по сути, переходит от послушного младшего школьника к бунту подростка.
— Ребенку хочется иметь контроль над своей жизнью. Но он не может распоряжаться своим временем, ни школьным, ни послешкольным. Часто принуждают ходить на секции, кружки, даже если ребенок потерял интерес. Ну и свободное время тоже часто упорядочивается родителями. Поэтому подросток приходит к очевидному выводу, что распоряжаться он может только своим телом, — поделилась рассказами подростков Евгения Авдеева.
Вторая категория ответов, считает психолог, звучит так: "Хочу почувствовать себя живым".
— Подростков угнетает закольцованность жизни. Дом-школа-дом, без смысла, пустая. И так может быть во всей семье.
В итоге подросток и сам не "живет", и понимает, что дальше ничего не изменится.
— Вот и бегут они под машины, чтобы почувствовать живительный адреналин, — объяснила Евгения Авдеева.
Близко к желанию быть "живым" располагается третья категория — стремление сделать что-то значительное, заметное. По словам специалиста, в разговорах с детьми 12-14 лет часто мелькают слова о том, что подростки мечтали бы иметь суперспособности.
— Это не связано с сегодняшним бумом супергероев в медиа. Это про желание быть значимым, особенными. Такое было всегда, просто герои меняются, а "хотелка" остается. Я сама, когда была маленькой, хотела летать. Мой друг мечтал о власти над временем, — поделилась личным опытом Евгения Авдеева.
По мнению психолога, желание быть значимым исходит из того, что в реальной жизни у подростка этого нет. Он не уверен, что он значим для родителей. Он знает, что любят, но сомневается в уважении, и иногда, отмечает психолог, небезосновательно.
— Мысль о том, что его ценят, что он важен, должна сформироваться в четыре года. Если же что-то пошло не так, этот вопрос будет повторяться в дальнейшем.
Подросток как бы спрашивает: "Я для вас сам представляю ценность, как человек?"
— И если окружение не отвечает на этот вопрос, тогда возникает желание самоутвердиться, — уточнила психолог.
Заметим, что в ситуации с игрой есть еще один элемент, жертвой которого является сам подросток — групповое давление.
— Здесь можно говорить, по сути, о такой вещи как мода. Идет подражание важным людям. Ребенок может быть вполне благополучный, с ним все нормально, но он находится в кругу своих друзей, а они бывают разные. Но это его референтная группа, важные и ключевые для подражания люди, и он попадает под давление группы, — прокомментировала Евгения Авдеева.
Этот элемент объединяет игру "Беги или умри" с другим явлением — так называемыми "группами смерти" в соцсетях. Так называют сетевые сообщества, в которых детей мистифицируют, выдавая им цепочку абстрактных квестов, а потом принуждают свести счеты с жизнью.
— Современные подростки ни в коем случае не стремятся к смерти. Их просто затягивает интересная деятельность, а потом они просто попадают под групповое давление. Этот квест делает для них других людей, выдающих эти квесты важными и значимыми. А потом они постепенно становятся угрожающими и давящими, за счет полученной над ним власти, — пояснила Евгения Авдеева.
Как уточнил психолог, в группе риска находятся подростки, которые разлучены эмоционально со взрослыми.
— Основой подростка должна быть так называемая "его стая", его "семья". Сюда входят не только родственники. Здесь и учителя, и старшие знакомые. У них ребенок учится жить, решать проблемы, приходит за советами. А сверстники должны быть "полигоном", на котором "отрабатываются" полученные знания. И этот полигон должен быть в системе ценностей на втором месте. А сейчас все потеряно, — констатировала Евгения Авдеева.
Волнующимся родителям рекомендуется не кричать на ребенка, а поговорить мягко и дружелюбно.
— Нужно показать подростку, насколько он значим: "Я волнуюсь, я боюсь. Я же просто не переживу". Это же правда, расскажите ее. Некоторые подростки могут не сразу пойти на разговор, и вот тут нельзя давить. А когда разговор пойдет, нужно уже понять, в какой из трех областей лежит проблема, — объяснила Евгения Авдеева.
Психолог посоветовала родителям задать себе три вопроса, чтобы определить стратегию действий.
Первый вопрос: "Сколько у ребенка свободы?" Найдите золотую середину, сколько можно предоставить подростку свободы, чтобы ему не нужно было искать ее самостоятельно.
Второй вопрос: "Есть ли место подвигу?" Есть ли в жизни подростка оправданный риск? В советское время был наивный, но верный совет: "Отправляйтесь в поход". Подростку нужна возможность себя проверить, но в контролируемых условиях.
Третий вопрос: "Насколько подросток для меня значим, не утратил ли ценность, как личность?" Нужно обдумать, о чем ведутся разговоры с подростком. Если они идут только об учебе и текущих делах, нужно что-то менять. Интересоваться, о чем думает подросток, какие у него мысли, идеи.
— Все общество хворает, общество больно. Дети просто ярче показывают этот синдром одиночества. Мы давно этим занимаемся, и я на своих двух детях много чего наблюдала. Нынешним подросткам очень нужно правильно взаимодействовать со взрослыми. Но воспитательная роль должна быть тщательно сбалансирована, — заключила Евгения Авдеева.